Александр Суслов: «Каждый из нас – жертва»
Искусствоведы считают его ведущим художником Кузбасса, он сам считает, что должен многое сказать миру своими программными произведениями. Председатель Новокузнецкого отделения Союза художников России 73-летний Александр Суслов, монументалист и график, на творческой встрече в Кемерове в рамках выставки «300 произведений Кузбассу» рассказывает об астрологии, исполнении предназначения, предвидении и о будущем, которое всех нас ожидает.
Запах цветных карандашей – Александр Васильевич, когда впервые вы почувствовали в себе талант?– Я родился в маленькой деревушке Кулагинка на границе Самарской, Оренбургской областей и Северного Казахстана, в степи. Благодаря деду я начал читать с пяти лет. В семь лет мне попадается книга «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви» Фраермана, и я впервые столкнулся с таким феноменом, как любовь. Я был ошеломлён этой книгой. Подошёл к деду и спросил, есть ли у нас какая-нибудь бумага. Дед нарезал листы из многослойных мешков и отправился во двор.
А книжка та была иллюстрированная, и я перерисовал все картинки. Заходит дед, смотрят и говорит: «Да ты художник!» Я думал, все рисуют и это просто, как петь и плясать. Оказалось, что не все. Тётка из города привезла мне альбом и шесть цветных карандашей «Спартак». Первое, что мне запомнилось, – запах цветных карандашей. С этого всё и пошло.
– Как из маленького села вы попали в студенты художественного вуза, да ещё на монументальную живопись?– Мой отец, лётчик на ИЛ-2 и инженер, отдал меня в политехническую школу, моими любимыми предметами были математика и литература. Новый классный руководитель велела нам подумать о своей профессиональной ориентации: «Представьте, без чего вы не сможете жить». Я начал перечислять: «Без политехнического института – легко. Медицина? Запросто обойдусь. Писательство. Тоже могу». И вдруг – я никогда не буду рисовать! Мне стало страшно.
Учительница предложила художественно-графический факультет при пединституте, сказав, что в художественный вуз я не поступлю. В 1965 году я поступил в Орловский худграф. На третьем курсе я написал картину «Весенний пейзаж с усыпальницы Лутовиновых». Весна – это жизнь: липы с чёрными стволами, и вдруг в кружеве ветвей маленькие зелёные почечки, и сквозь них усыпальница – тема смерти. Все поразились тому, что студент копнул такую тему, и был даже снят документальный фильм про меня.
Когда я блестяще окончил третий курс, преподаватели предложили поступать в Харьковский вуз к педагогу Борису Васильевичу Косареву. Мол, бери свои работы и дуй туда, тебя без экзамена возьмут.
– И взяли?– Я показал работы преподавателю кафедры графики. Он посмотрел и говорит: «Берём тебя на становую графику». А я ему говорю, что хочу учиться на монументалиста. Он поразился моей дерзости: конкурсы на монументальную живопись были очень высокие. Посовещались с завкафедрой рисунка и предложили мне сначала отучиться год на дизайне интерьера. Я выбрал промышленный интерьер, и меня зачислили в институт переводом.
– Как удалось попасть на курс Бориса Косарева? Харьковские преподаватели сдержали обещание?– Я отучился год, и меня отправляют на монументалку. Косарев берёт наш курс. Я метил с закрытыми глазами, но попал в цель.
К чему я это говорю? В моих картинах много непривычного. Но забейте в Гугл Бориса Васильевича Косарева, российского кубофутуриста, и вы увидите, что это был друг Велимира Хлебникова, Игоря Северянина, Елены Гуро, Сергея Городецкого, Юрия Олеши. На протяжении пяти лет он рассказывал нам истории о жизни представителей Серебряного века поэзии и искусства.
Поворот судьбы – Благодаря ему вы также увлеклись астрологией и поэзией?– Астрологией занимаюсь почти 40 лет. На косаревском курсе первое наше задание – большой круглый зал с фризом, а на нём знаки Зодиака. Мы ничего не знали ни о каких знаках тогда.
Прошли годы. Потом, уже в Новокузнецке, я попал в гости к одному фотографу. У него на стене висела большая схема. Я заинтересовался. Он предложил сделать мне гороскоп. Я попросил книжки, в то время был только самиздат. Я начал изучать и до сих пор этим занимаюсь.
Тема поэзии возникла благодаря второму нашему объекту – дому поэзии. Косарев принёс нам на занятие номерные экземпляры Ахматовой, всех своих друзей Серебряного века. Тогда никто не знал о Мандельштаме, о Пастернаке, даже о Есенине. Лишь в 40 лет я написал своё первое стихотворение в общежитии института культуры в Кемерове, где с 1984 года жил с третьей женой Наташей, с которой у меня родились сын и дочь. Мой старший сын в Москве, а второй сын в Белгороде, оба семейные.
– Александр Васильевич, а как оказались в Новокузнецке?– Это интересная история. Я собирался уже ехать в Москву. Мои тамошние друзья сказали, что есть нежилые фонды, в ЖЭКе ими командует некая Коновалова. Говорят, что платить ей не надо – с ней надо спать. Как?! Они: «Тут Москва, чувак, надо шевелить локтями».
Приходит Коновалова, заходит в дверь и вопрошает: «Ну? И где он?» Как к бычку. По-деловому садится рядом: «Я женщина аккуратная, чистоплотная, у меня в квартире хорошо, тебе понравится».
Я в шоке! На столе уже жареное мясо, садимся, выпиваем, вроде, по рукам ударили. Наутро я улетаю в Кемерово.
А у нас с Наташей уже любовь, всё как положено. Приезжаю домой в общежитие. Она писала за столом лекцию. Пока я ждал ужин, на глаза попался сборник римских поэтов-сатириков «Катулл. Тибулл. Проперций». Я машинально открываю и читаю стихотворение «Обращение к Флакку». Мол, Флакк, ты такой добродетельный, ты ведь не можешь совратить жену закадычного друга, ты ведь не можешь ради наживы переспать с престарелой матроной. Так что же в столицу тянет тебя?
Я просто сел! Говорю: «Наташа, в Новокузнецк едем!» Мы переехали в течение недели.
Картины-пророчества – Что вам важно показать миру?– У каждого художника есть своя философия, и каждый развивается в зависимости от того, что мы набираем за свою жизнь. С диптихом «Убитый в горах» я стал знаменитым. Здесь тема прерванной жизни. В триптихе «Крестовый» отражены мои знания в астрологии. Он находится в Томском художественном музее, где имеется моя самая большая коллекция. Говорю это с прискорбием.
На философской картине «Исход» отражено разрушение государства и броуновское движение, которое началось в 90-е годы и лишь набирает скорость. Кузбасс среди всех сибирских регионов занимал первое место по численности населения, а сейчас идёт колоссальный отток. Я заявляю нашим парламентариям, если вы сейчас не начнете что-то делать по реорганизации искусства, ещё пять-семь лет, и мы вымрем. Или от мутаций. Теме экологии посвящена картина «Белое пространство».
– Не очень веселая перспектива.– Очень много моих картин предвещает некие события. Я говорю о событиях заранее, и они случаются. Перед чеченской войной я знал её начало как астролог. Полотно «Генерирующая материя» посвящено развалу 90-х, бандитизму. Сейчас из-за влияния Плутона в 2024 году будет некий большой взрыв. Социальный или военный, но что-то случится.
Цикл «Исследование» говорит о том, чем мы скоро станем. К 2035-2040 годам людям не надо ходить, передвигаться, всё в мобильном, там банк, позвонил, еду несут, и мы в конечном итоге превратимся в один мозг с атрофированным телом.
Мое главное кредо: каждый из нас – жертва. Мы несём её и отгораем в нашей деятельности.
